С тяжким вздохом мы обратили взоры к тому месту, где Гаррис и пудинг окончили своё земное существование, и тут-то у нас кровь застыла в жилах и волосы поднялись дыбом: внезапно мы увидели голову Гарриса – одну лишь голову, безо всего остального, торчавшую совершенно прямо среди высокой травы. <…>
Первым пришёл в себя Джордж.
– Отвечай! – заорал он. – Говори сейчас же, жив ты или умер и где прочие части твоего тела?
– Брось! – ответила голова Гарриса. – Знаю я вас, вы сами всё и подстроили.
– Что подстроили? – воскликнули мы с Дроджем в один голос.
– Сунули меня сюда, вот что! Глупейшая и нахальнейшая выходка! Держите пудинг!
И тут прямо из-под земли – так, по крайней мере, показалось нам – возник изуродованный, перепачканный пудинг, а вслед за ним выкарабкался Гаррис, всклокоченный, грязный и мокрый.
Выяснилось, что он сидел на самом краю канавы, скрывавшейся в густой траве, и, чуть подавшись назад, полетел вниз вместе с пудингом.
Он рассказывал потом, что никогда в жизни не был так ошарашен, поскольку никак не мог понять, куда он летит, и вообще, что происходит. <…>
Гаррис по сей день убеждён, что всё это подстроили мы с Джорджем. Увы! Несправедливые подозрения преследуют даже самых достойных. Ибо, как сказал поэт: «Кто избегнет клеветы?» Действительно – кто?
