Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он (Чичиков) встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху в пёстрых ситцах, проговорившую: "Сюда пожалуйте!"
<...>
– Поросёнок есть? – с таким вопросом обратился Чичиков к стоявшей бабе.
– Есть.
– С хреном и со сметаною?
– С хреном и со сметаною.
– Давай его сюда!
Старуха пошла копаться и принесла тарелку, салфетку, накрахмаленную до того, что дыбилась, как засохшая кора, потом нож с пожелтевшею костяною колодочкою, тоненький, как перочинный, двузубую вилку и солонку, которую никак нельзя было поставить прямо на стол.
Герой наш, по обыкновению, сейчас вступил с нею в разговор и расспросил, сама ли она держит трактир, или есть хозяин, и сколько даёт доходу трактир, и с ними ли живут сыновья <...>. Само собою разумеется, что полюбопытствовал узнать, какие в окружности находятся у них помещики <...>. "А! Собакевича знаешь?" – спросил он и тут же услышал, что старуха знает не только Собакевича, но и Манилова, и что Манилов будет повеликатней Собакевича: велит тотчас сварить курицу, спросит и телятинки; коли есть баранья печёнка, то и бараньей печёнки спросит, и всего только что попробует, а Собакевич одного чего-нибудь просит, да уж зато всё съест, даже и добавки потребует за ту же цену.
Когда он таким образом разговаривал, кушая поросёнка, которого оставался уже последний кусок, послышался стук колёс подъехавшего экипажа.
