Мистер Меггс расхаживал по комнате, весь кипя. Он был взволнован до глубины души. Его переполняло возмущение. Чтобы так перетолковать его доброту… Это уж слишком! <…>
Вдруг он остановился, как вкопанный, отчасти потому, что ударился лодыжкой о стул, а отчасти – потому что его поразила новая мысль.
Подпрыгивая на одной ноге, он вновь уподобился Гамлету, произнеся вслух монолог:
– Да чтоб мне сдохнуть, если я себя убью! – крикнул мистер Меггс!
И едва прозвучали эти слова, на него снизошло удивительное спокойствие. Он словно очнулся от кошмарного сна. <…>
Нет, он не наложит на себя руки. Он будет жить и смеяться над всеми! А если желудок иногда и побаливает, так что с того? У Наполеона тоже бывали желудочные боли, а посмотрите на него! <…>
В глазах мистера Меггса пылал огонь. Он протянул руку, чтобы схватить свои шесть писем и вытряхнуть из них содержимое.
Конвертов на столе не было.
Прошло, должно быть, секунд тридцать, пока мистер Меггс сообразил, куда они делись. Он же сам отдал их этой дьяволице Пилинджер, и если он её сейчас же не догонит, она успеет отправить почту…
<…>
Мисс Пилинджер шла по сонной деревенской улочке. <…> От мыслей её отвлёк хриплый крик в самое ухо, и, обернувшись, она увидела, чтоб образцовый начальник гонится за ней, весь красный, с безумными глазами и без шляпы. <…>
Мисс Пилинджер вскрикнула и бросилась бежать. <…>
– Стойте! – орал мистер Меггс. <…>
На шум погони начали мало-помалу стекаться местные жители <…>. Как только рука мистера Меггса ухватила мисс Пилинджер, несколько сограждан ухватили его самого.
– Спасите! – выдохнула мисс Пилинджер.
Мистер Меггс безмолвно указал на письма, которые секретарша всё ещё держала в руке. За двадцать лет он отвык от физических упражнений и после гонки сильно запыхался. <…>
–Вот ваши письма, мистер Меггс! Надеюсь, мы с вами больше никогда не встретимся!
Мистер Меггс кивнул. Он был совершенно того же мнения.
